ЦЕНЗУРА РЫНКА В России закрываются литературные журналы

ЦЕНЗУРА РЫНКА В России закрываются литературные журналы

В России – новая эпидемия: болеют и умирают так называемые «толстые» литературные журналы. Только в последнее время прекратили свое существование «Октябрь», «Гефтер», «Книжное обозрение», «Арион». О неминуемом закрытии объявил главный редактор знаменитого петербургского журнала «Звезда». На грани закрытия балансирует «Новый мир». Конечно, увядание литературных журналов началось не сегодня. После литературного бума времен перестройки, когда некоторые журналы, получившие возможность напечатать все, что было под запретом в годы советской власти, выходили миллионными тиражами, начался спад. Спад растянулся на два десятилетия. И сегодня уже ясно, что увядание и закрытие литературных журналов – это тенденция. Тенденция, обусловленная целым рядом как субъективных, так и объективных факторов.

Прежде всего, надо говорить о времени, в котором мы живём, и о захлестнувшей страну потребительской идеологии. Здесь всё просто. Восприятие серьёзной литературы – это серьёзный труд. Её нельзя «потребить». Ее нельзя продавать на одном прилавке вместе с парфюмерией, женским бельем или праздничными сувенирами. А у нас, начиная со школы, уже много лет воспитывают именно потребителя. Толстые литературные журналы просто-напросто не вписались в рынок. И даже не попытались. К тому же для того, чтобы вписаться в нашу своеобразную рыночную экономику, нужно вообще запретить художественную литературу. И если некоторые литературные журналы  ещё живы, хотя и влачат жалкое существование, то только за счёт громкого имени, заработанного предшественниками в иные времена.

Я, однако, не считаю, что литературные журналы не нужны. Нужны хотя бы потому, что в эпоху интернет-вседозволенности, позволяющей публиковать всё что угодно, в журналах происходит отбор по качеству. Этот отбор тоже бывает крайне субъективным в силу вкусовых или даже политических причин (что вообще нонсенс), но всё же хоть какое-то представление о серьёзной литературе дает. Но я отдаю себе отчёт в том, что, во-первых, этот отбор сильно раздражает миллионы пишущих, во-вторых, журналы уже фактически не нужны новым компьютеризированным поколениям, а, в-третьих, они совсем не нужны государству. Всё изменилось. Если еще двадцать с небольшим лет назад на нашем вечере поэзии в Политехническом музее присутствовали многие члены правительства и депутаты, а Тверскую улицу пересекали рекламы-растяжки, то сегодня при слове «поэзия» они вам рассмеются в лицо. А почему? Потому что раньше слушать поэтов и даже знаться с ними было престижно. А сегодня поэты вынесены за скобки социального бытия. Чиновник же первым чувствует тенденции. Если быть объективным до конца, то следует признать, что литературные журналы не нужны никому. Ни государству, ни нашим своеобразным меценатам, ни самим редакциям (если говорить об изначальном их назначении). Хлопотно это. И денег не приносит.

Но есть ещё пара факторов, которые никто не отменял и отменить не может. Борьба за власть в литературе (хотя для меня это выглядит смешным) и за контроль над премиальными процессами. В этом случае достаточно выпускать журнал тиражом в сотню экземпляров – для презентаций и вручения премий. А гибнут они потому, что ещё со старых советских времен привыкли к большим редакционным помещениям, немалому штату сотрудников, планёркам-летучкам и прочим атрибутам прошедшего времени, без чего новые сетевые журналы прекрасно обходятся.

Мне сложно сказать, заметил ли массовый читатель исчезновение, например, «Журнального зала», где в электронном виде публиковались все материалы бумажных журналов. Опросов на эту тему никто не проводил. Но полагаю, что исчезновение самих бумажных литературных журналов могло взволновать только небольшую часть пишущих. В провинцию журналы уже давным-давно не доходят. Московские журналы даже в Москве купить сложно, не говоря уж о Петербурге. А посему аудитория практически никак не реагирует. В поддержку «Журнального зала» выступили почти исключительно писатели и поэты. Что не удивительно, поскольку они давно уже сами пишут и сами себя читают.

Безусловно, переформатировать старые толстые журналы невозможно без учёта новых технологий. И некоторые новые журналы умудряются даже в наше время обретать популярность именно потому, что их бумажные издания – лучшее из того, что напечатано на их же сайтах. Произведения на хорошо устроенном сайте порой читают десятки тысяч, в то время как бумажные издания, в лучшем случае, – сотни человек. Ведь главная проблема сегодня не в том, как журнал выпустить, а в том, как доставить его читателю. Я, например, делаю это просто: выхожу на сцену и читаю. Объездив в минувшем году с выступлениями около двух десятков городов, я убедился в том, что поэзия всё-таки нужна, люди на вечера приходят и слушают. А о журналах почти ничего не знают. Поэтому и никак не реагируют на их закрытие. И даже удивляются, услышав, что тот или иной журнал еще выходит. Но сама литература, конечно, жива и будет жить. С толстыми журналами или без них. А это главное.

И последнее. Некоторые слишком политизированные либеральные пропагандисты пытаются объяснить закрытие журналов ужесточением режима и политической цензурой. Но у нас никакой цензуры для литературных произведений нет. Есть другая цензура: цензура рынка. А она оказалась даже страшнее политической.

Ефим Бершин

zur deutschen Übersetzung >>>

COMMENTS