В Москву приехала подруга. Бывшая однокурсница по университету. Русская, но уже почти сорок лет живущая вне России. Нет, время от времени приезжает, смотрит, слушает, пытается понять. Но не понимает. Причем, сама – журналистка. Прекрасно знает, что такое пропаганда и как она делается. Не очень ей доверяет. И тем не менее. Заходим на рынок. Рынок ломится от всевозможного изобилия. Сразу вопрос: откуда все это взялось? Вроде бы ничего не было, продукты закупали за рубежом, а тут – изобилие. Причем, все – свое. За исключением бананов и прочих экзотических фруктов, которые в наших широтах не растут. Ну, на этот вопрос я могу ответить: рынок из-за контрсанкций освободился, и народ принялся все производить сам. Ведь если рынок занят, никто ничего делать не будет – продать-то будет негде. Идем дальше. Пятница. В центре Москвы все кафе и рестораны забиты под завязку. Негде приютиться. Собеседница моя растерянно смотрит по сторонам и опять не понимает. В той стране, где она живет, принято считать, что Россия умирает. Об этом там говорят чуть ли не все СМИ. А она почему-то живет. Трудно живет, но живет. И даже моментами очень весело живет, в чем могли убедиться сотни тысяч людей, приезжавших на чемпионат мира по футболу и выпивших, как говорят, рекордное количество пива. И продуктов изобильно много, и полицейские оказались в массе своей вежливыми, и люди доброжелательны, и никакой диктатурой, в общем, не пахнет. И тогда моя подруга, внезапно остановившись посреди бурлящего Камергерского переулка, вдруг задает с виду простой вопрос: что происходит в России и с Россией?
Понять саму себя
Действительно, что происходит с Россией? На этот вопрос вам сразу выдадут несколько десятков ответов, которые породят несколько десятков новых вопросов. Даже перечислить все проблемы последних 27 лет, что прошли после распада СССР, вряд ли получится. Потому что их много. Очень много. Больших и маленьких. Кстати, и достижений тоже. Можно много рассуждать о коррупции, о строившейся, но пока недостроенной демократии западноевропейского или американского типа, о маленьких пенсиях, о трудной жизни малого и среднего бизнеса. Или, наоборот, – о возродившейся из пепла армии, о возвращении к жизни многих предприятий и даже целых отраслей. Все это, безусловно, важно. Но не это главное. Если и дальше перечислять частности, то дойти до сути будет невозможно. За деревьями леса не увидишь.
Поэтому нужно констатировать, что одной из двух самых главных проблем, с которыми столкнулась современная Россия – это проблема самоидентификации. В новых постсоветских условиях страна пытается осознать себя по-новому. Понять, что она собой представляет и каково ее место в мире. В конце восьмидесятых и в начале 90-х годов минувшего века подавляющее число людей, включая руководство страны, было настроено на то, чтобы органично встроиться в западный мир и внедрить в России западные ценности. Страна стала беспрецедентно открытой. Но она была не готова ни к так называемой «шоковой терапии», ни к рыночной экономике, ни к тому, чтобы автоматически перенести западноевропейские ценности на российскую почву. Результат оказался плачевным. Массовое обнищание населения и фактическое упразднение государственности стало итогом непродуманных реформ. Было закрыто более двух с половиной тысяч лучших предприятий. Исчезли целые отрасли промышленности. Безработица побила все мыслимые рекорды. Все это вместе плюс бесконечные военные конфликты на окраинах бывшего Союза и война в Чечне поставили страну на грань исчезновения. Попытка стать частью западного мира явно не удалась. Но девяностые годы способствовали созданию в стране трехголовому политическому монстру, состоящему из большей частью олигархического капитализма, недозрелой демократии и мягкого тоталитаризма.
Бегство от колониальной зависимости
Попытки определить себя и свое место в современном мире продолжаются по сей день. Но четкой государственной политики в этой сфере как не было, так и нет. Да и не может быть. Потому что ничего придумать искусственно нельзя. Идеи должны быть созвучны менталитету, истории и культурным особенностям народа. И даже не одного, а многих народов, которых в России насчитывается около двухсот. А вместе с ними здесь представлены все мировые религии, запутанная история каждого из этносов и своеобразие культур. Все это надо было объединить. Но исторический опыт подобного объединения в России насчитывает много веков. Ведь ни Россия, ни даже Московская или Киевская Русь никогда не были этническими государствами, никогда не были государствами русских. В основании российской государственности принимали участие десятки этносов. Поэтому все проживающие здесь народы можно смело считать коренными. Именно это и не учитывали реформаторы девяностых годов.
Война в Югославии стала поворотным моментом и окончательно отвратила подавляющее большинство российского общества от принятия определенной части западных ценностей. Тем более, что российское общество пришло к выводу, что западная идея всеобщей глобализации выдвинута в интересах только экономически высокоразвитых стран – стран «золотого миллиарда», где для России места уже нет. Но ни новые имперские идеи, ни идеи евразийства, ни попытки обосновать идею так называемого «русского мира» тоже не нашли поддержки. Однако в ситуации, когда под вопрос было поставлено само существование страны, на первый план вышла еще одна важнейшая проблема: проблема независимости, суверенности. Потому что в 90-е годы Россия стала фактической колонией, почти полностью зависимой от кредитов и импорта. Даже наличие несметного количества энергетических ресурсов проблемы не решало, потому что ресурсы эти оказались в руках не очень добросовестных собственников, не спешивших наполнять бюджет.
Россия никогда колонией не была. Даже пресловутое монголо-татарское иго следует рассматривать, скорее, как сотрудничество. Да, зависимое, но сотрудничество. И от него тоже со временем избавились. Российский народ просто не в состоянии допустить мысли о своей зависимости. И здесь просматривается еще одна крупнейшая ошибка реформаторов 90-х: их стремление все проблемы свести исключительно к экономике и рыночным отношениям для России неприемлемы. Потому что они крайне негативно воздействуют на самосознание народа. Есть не менее важные вещи: независимость, свобода от постороннего влияния. Поэтому борьба за независимость – одна из сущностей современной России.
Время покажет
Освободившись от большей части зависимостей, Россия пошла своим путем. Каким? Это мало кто может сформулировать. Я это тоже не смог сформулировать своей подруге, стоя посреди сверкающей огнями богатой Москвы, мало чем отличающейся от крупнейших западных городов. А по своему размаху и во многом превосходящей их. Все изменения последних десятилетий происходили на наших глазах. Но объяснить, как, пойдя своим неведомым путем, страна ушла от катастрофы и возвращает себе влияние в мире, никто не может. Вернее, могут, но объяснений таких, как уже было сказано, десятки, если не сотни. Впрочем, для России это нормально. А борьба за независимость и попытки понять самих себя в новой реальности продолжаются и будут продолжаться еще долго.
Не знаю, что именно поняла и что увезет с собой в свою страну моя подруга. Сомнения? Удивление? Ворох неразрешенных вопросов? Главное, чтобы ничего не придумывала, а приняла ситуацию такой, какая есть: Россия движется по пути к себе самой. А уж куда придет – время покажет.
[Ефим Бершин/russland.NEWS]
Ефим Бершин – поэт, прозаик и публицист, автор поэтических книг «Снег над Печорой», «Острова», «Осколок», «Поводырь дождя», «Метафора небытия», «Гранёный воздух», участник многих коллективных поэтических изданий, таких, как антология русской поэзии «Строфы века» и других. Его перу принадлежат романы «Маски духа», «Ассистент клоуна» и художественно-документальная книга о молдавско-приднестровской войне «Дикое поле». Совместно с немецким писателем Каем Элерсом Бершин принял участие в создании историко-философской книги «Россия – пульс мировой державы».
Во второй половине 80-х годов Бершин стал одним из основателей и руководителей популярного в годы перестройки еженедельника «Советский цирк». Участвовал в организации и выпуске в свет первого российского демократического еженедельника «Демократическая Россия» (1990 г.). Около десяти лет был литературным обозревателем «Литературной газеты», где в девяностые годы совмещал литературную публицистику с работой в так называемых «горячих точках». Одним из результатов этой работы стала изданная московским издательством «Текст» книга о молдавско-приднестровской войне «Дикое поле» и цикл стихов «Монолог осколка».
Стихи, проза, статьи и эссе Бершина регулярно печатаются в крупнейших литературных изданиях России. Его произведения на русском языке и в переводах выходили в США, Германии, Швейцарии, Израиле, Аргентине, Румынии, Македонии.
Ефим Бершин награжден Европейской Академией Общественных наук медалью Фридриха Шиллера.
COMMENTS